Земля была и остаётся в центре палестино-израильского конфликта, однако ею он не ограничивается. Это еще и ожесточённая идеологическая борьба, основанная на двух противоположных и взаимоисключающих национальных повествованиях. В рамках этого конфликта необходимо было создать коллективную память, определяющую идентичность. С этой целью прибегали к истории, географии, археологии, картографии и даже экологии.
Среди констант, создающих и определяющих идентичность, большую роль сыграли деревья и леса. Этот скрытый фактор в отличие от других не привлёк должного внимания в процессе изучения инструментов, которые Израиль использовал для создания исторической связи с землей, однако он имел большое значение в контексте борьбы за «землю обетованную» и обосновании прав на неё.
Как израильтяне использовали облесение для захвата земли в свою собственность? Как они использовали законы для создания определенной реальности, которая позволила им подавить палестинцев, исказить их идентичность и таким образом стать своего рода «хранителями» земли? Как лесные деревья стали участниками заговора против палестинцев и почему олива превратилась во «вражеское дерево»?
Этот текст посвящен религиозной, исторической, культурной и экономической роли деревьев в израильско-палестинском конфликте и содержит ряд шокирующих подробностей об эффективном «зеленом оружии», которое использовалось для написания израильской истории, пустившей корни на палестинской земле.
В своей книге «Значения места» (Senses of Place, 1996) Стивен Филд (Steven Feld) и Кейт Бассо (Keith Basso) утверждают: «Антропология показала, что географическое пространство не пустой сосуд для общественной жизни. Напротив, общества создали географическое пространство, чтобы оно отражало их ценности и охватывало их личность и память».
В этом свете географическое пространство является инструментом для распространения символических значений, которые, как только появляются в нем, кажутся естественными и, таким образом, становятся неоспоримыми фактами.
Этот механизм применим ко всем обществам, но «в Палестине это произошло необычайно быстро и интенсивно», как пишет Кристина Пириноли (Christine Pirinoli) в своей книге (на самом деле это статья — прим. ред.) «Стереть Палестину, чтобы построить Израиль: трансформация природного ландшафта и разрушение национальной идентичности» (Erasing Palestine to Build Israel: Landscape Transformation and the Rooting of National Identities, 2005).
«Различные агенты (публичные и частные) предприняли согласованные усилия, чтобы лишить палестинское пространство всякого смысла и тем самым проложить путь к сионистскому пространству. Израильский ландшафт можно интерпретировать как результат или, по крайней мере, выражение деятельности по освоению земли с целью наполнения нового еврейского государства историческим повествованием и ценностями, и изменения действительности,» — пишет Пириноли.
В своей книге «Израильтяне и палестинцы: тест на мир» (1996) Алан Дейков подчеркивает, что «типичные визуальные образы, демонстрирующие сионизм как воплощение новых отношений между человечеством и природой, превратили ландшафт/ землю в мощный символ, работающий на создание еврейского государства».
Дейков развивает свою гипотезу, утверждая, что «сионизм представляли как новое рождение, а не возвращение в прошлое». В этом контексте одной из основ возрождения было создание прочной связи между землей, природным ландшафтом и появлением нации.
Таким образом, в рамках сионистской идеологии природа стала важным элементом в построении идентичности.
В 1901 году пятый Сионистский конгресс в Базеле, Швейцарии, принял решение об учреждении Еврейского национального фонда (Керен Каемет) в целях «покупки земли в Палестине от имени еврейского народа и в ее интересах».
Первый крупный проект был запущен в 1908 году после покупки 220 гектаров земли неподалеку от арабской деревни Лод. Затем было принято решение о посадке оливкового сада в честь Теодора Герцля, а в процессе облесения в качестве дешевой рабочей силы привлекались арабы, жившие в этом районе.
Однако, еврейская община, настаивая на необходимости использовать «еврейский труд» на своей земле, избавилась от оливковых деревьев.
Эдель Рибо и Надав Гофф прояснили этот вопрос в совместной работе, опубликованной месяц назад: «Они (евреи) хотели, чтобы Герцльский лес соответствовал их собственным представлениям, и поскольку они считали, что оливковые деревья являются палестинскими, еврейские рабочие посадили вместо них недорогие, высокопрочные деревья — сосны».
Палестинский ландшафт во времена Османской империи, а именно в конце XIX века, представлял собой пустыню в связи с сухим климатом и законодательством султаната, которое, к примеру, налагало на фермеров выплату налога за каждое дерево.
Первая мировая война унесла с собой остальные деревья, которые использовались османской армией в качестве топлива или для прокладки железнодорожных путей.
Прибывшие из Восточной Европы евреи посадили деревья в районах, контролируемых Еврейским национальным фондом, название которого на иврите переводится дословно как «учреждение для создания Израиля».
Однако что заставило официальное учреждение обратить внимание на посадку деревьев?
Есть несколько факторов, о которых говорили историки и другие исследователи.
Так, важную роль сыграл религиозный фактор. Согласно материалам «Ориент21» (Orient21), религия предполагает священную связь между еврейским народом и деревьями.
Если мы вернемся к Библии, то Земля обетованная ассоциируется с двенадцатью видами деревьев. Среди них сосна, кедр, дуб, кипарис, ива, можжевельник, тополь, камеденосная акация, тамариск, сандаловое и фисташковое дерево.
Пропаганда противопоставляет евреев, занявшихся освоением земли, и палестинцев, которые этим пренебрегли. Здесь мы можем обратить внимание на то, что сделало движение «зеленого сионизма», представленное Аароном Давидом Гордоном. С 1925 года это течение призывало к необходимости достижения духовной гармонии с землей перед установлением политической власти.
Впоследствии на его основе возникло несколько движений, которые утверждали, что знания о земле необходимы, чтобы владеть ею и, следовательно, защищать.
Британские мандатные власти в свою очередь посредством облесения стремились к тому, чтобы евреи установили права собственности на землю, помогали им разрабатывать политику в области облесения и развивать сельскохозяйственные инструменты. Лесное хозяйство также рассматривалось как возможность создать рабочие места для новых поселенцев, как в сфере сельского хозяйства, так и охраны.
Между 1930 и 1940 годами число еврейских поселений удвоилось, равно как и площадь лесов. В этот период хозяева земли (палестинцы) сжигали леса, поскольку новые фермеры казались им врагами, угрожающими их физическому существованию, самобытности и территории.
Однако сионистское движение в этом вопросе прибегло к массовой пропагандистской кампании, в ходе которой продвигало идею о том, что Палестина — это засушливая земля, которую озеленят евреи. Наряду с психологическим и религиозным факторами, о которых мы упоминали выше, имел место стратегический аспект, который способствовал установлению права собственности на землю в соответствии с положением об имущественных условиях османского закона о недвижимости от 1858 года. Именно на него опирались в своей политике британские мандатные власти и силы израильской оккупации.
Условия заключались в том, что земля могла перейти в собственность человека, если обрабатывалась им в течение трёх лет подряд. Таким образом, сельское хозяйство позволило Национальному еврейскому фонду захватить землю, которую он покупал.
Процесс облечения был сосредоточен в Хевроне, на прибрежных равнинах и в городах с символической ценностью, таких как Иерусалим, где деревья были посажены в новых районах и вблизи общественных, религиозных и исторических мест. Кроме того, места для посадки деревьев выбирались на виду у пешеходов и всех вновь прибывших.
Таким образом, этот процесс был частью стратегии расширения земельной собственности евреев. После войны 1948 года эти территории неизбежно оказались под израильским контролем.
Чтобы изменить идентичность, деревья привозились из Европы, ими засаживались палестинские горы и равнины, что создавало подходящую среду для тех, кто приезжал туда, и чуждую для коренных жителей этой территории.
Во вступительной речи перед Кнессетом второго созыва в 1951 году Давид Бен-Гурион попросил людей объединиться с целью озеленения пустыни и назвал это «началом преодоления унижения, которому подверглись еврейские поколения, унижения родины и унижения земли». Очевидна роль облесения в процессе построения национальной идентичности и привития чувства принадлежности к нации, и поскольку иммигранты из Европы несли с собой наследие своей земли, было необходимо создать еврейскую идентичность, которую бы они глубоко восприняли. Конечно, при этом казалось необходимым искоренить местных жителей и их связь с природной средой.
В тексте, опубликованном на сайте Arboriculture под названием «Деревья в палестино-израильском конфликте» (Trees in the conflict of Israel and Palestine), говорится об исторической и культурной несправедливости, которой подвергались оливковые и цитрусовые деревья со стороны израильских властей, поскольку их рассматривали в качестве «вражеских» деревьев.
В 1986 году, к примеру, в городе Рамалла было выкорчевано 3300 оливковых деревьев и 2000 деревьев в Катне (провинция Иерусалим).
Нельзя упускать из виду и политический аспект. Оливковое дерево особо почиталось всеми поколениями палестинцев, и многие исследователи рассматривали их уничтожение как нападение на палестинскую культуру, особенно после того, как израильский суд поддержал такие нарушения.
В этом контексте Кристина Пириноли ссылается на место оливкового дерева в палестинском фольклоре и упоминает, что его превратили в инструмент сопротивления, как и любые другие старые деревья, которые свидетельствуют о земле, существовавшей до того, как израильтяне попытались ее уничтожить.
Кактус, также связанный с палестинской идентичностью, также не избежал попытки покушения со стороны израильтян. В 1930 году евреи использовали слово «кактус» для обозначения евреев, рожденных в Палестине и отделяли их от тех евреев, кто прибыл из-за границы. Особенности этого растения были использованы для определения личности сиониста: твёрдый внешне и мягкий внутри, очень сильный и глубоко укоренившийся в земле обетованной.
Сионистское движение решило законодательно закрепить двустороннюю связь между «колонизированным» и «колонизатором», согласно которой израильский колонизатор выступает в роли защитника природы, а палестинец предстаёт в качестве человека невежественного и причиняющего разрушения. В частности, в тот период было принято несколько таких законов.
Один из них предполагал, что тимьян и испанский артишок, которые глубоко укоренены в культурных и сельскохозяйственных палестинских традициях, являются охраняемыми растениями. Таким образом, израильский суд решил, что их сбор наносит ущерб природе, и все, кто нарушает этот закон, должны выплатить соответствующий штраф. Как и на примере других законов, Израиль не стремился защищать природу в той же степени, в которой пытался притеснять палестинцев. По словам исследователя Рабиа Игбарии, в период с 2004 по 2016 год в израильских судах было рассмотрено около 61 дела, связанного с тимьяном и испанским артишоком.
В статье профессора, специализирующейся на еврейских исследованиях и истории, Яэль Зерубавель под названием «Лес как национальная икона: литература, политика и археология памяти» говорится о том, как деревья были введены в израильское сознание и укоренены в книгах и романах.
Это изображение широко распространено в серии молодежных книг и показывает, как евреи десятилетиями находились в изгнании и как использовали ветвь для обозначения нового рождения.
Затем данный символ превратился в «плакат», опубликованный сионистской федерацией в приглашении присоединиться и помочь ему. Этот плакат демонстрирует ветви израильского народа, которые были отрезаны и падали, но несмотря на это дерево оставалось живым и непоколебимым.
Леса также использовались для сохранения памяти об умерших и их прославления. Они получали названия в честь имён умерших, среди них можно выделить Герцльский лес, Лес детей-мучеников, а также лес в честь солдат, павших в войнах.
Этот метод также использовался Национальным еврейским фондом для получения одобрения со стороны общества и финансирования кампаний по облесению, которые он возглавлял, а также для того, чтобы утвердить связь между прошлым и настоящим Израиля в этой «обетованной земле». Кроме того, в своей работе исследовательница обращается к центральной роли лесов в израильских романах. Среди них можно выделить два романа, которые были очень популярны и опубликованы с разницей в тридцать лет — «Основатели» и «Встреча с лесами».
Герои этих двух произведений были лесничими, и, в то время когда первый осознавал важность лесов, второй предпочитал работать из материальных соображений. Однако лес сыграл ключевую роль в изменении их жизни и опередил их отношения с природой и арабами.
С другой стороны, Национальный еврейский фонд предоставлял одно дерево каждому новорожденному в Иерусалиме и давал ему свидетельство о собственности, что в свою очередь объединяло судьбу дерева и ребёнка. По словам Зерубавель, параллельно с этим шло распространение «синих коробок» перед школами, домами и офисами для пожертвований на облесение, а также многие родители, вдохновляясь названиями деревьев, давали младенцем соответствующие имена. Возвращаясь к ряду исследований, следует также упоминать, что туристам также рекомендовалось сажать деревья и с этой целью организовывались различные фестивали и другие мероприятия.
В 2003 году, в годовщину войны 1973 года, Национальный еврейский фонд опубликовал отчет о том, что с 1908 года он посадил 220 миллионов деревьев. «Посадка деревьев доказывает нашу собственность на эту землю, и владелец этой земли только развивает и культивирует ее», — утверждалось в отчете организации. Согласно фонду, каждый день, когда сажается дерево — это день, когда евреи все больше укореняются в земле своих предков.
Вышеизложенное иллюстрирует небольшую, но значительную часть систематического плана, который сионизм предпринял с целью создания нации посредством деревьев, а также то, как религия, философия и природа использовались для создания повествования и принятия законов, которые определяют Израиль как защитника этой земли.
Согласно этому плану и в соответствии со всеми формами экспансии и колонизации, Израиль создал новую действительность, которую подкрепил законами, а затем превратил в непреложный факт, что и обеспечивает его контроль на «земле обетованной».
