Недавно стало известно, что возобновилась работа по одному из удивительных дел последних десятилетий. Спустя 12 лет после возбуждения дела и через 13 лет после происшествия отменен оправдательный приговор некому Караваеву, обвиненному в убийстве.
В далеком 2006 году умер Виктор Мошков. При жизни у него был персональный водитель – Андрей Караваев. Мошков выпил спиртного в эквиваленте, равном двум бутылкам водки, упал, ударился головой и умер. Но следствие заподозрило, а потом и обвинило водителя в убийстве Мошкова. Однако эксперты выразили зафиксированное в деле экспертное мнение, что Мошков, недавно перенесший операцию на сердце, умер даже не от удара об пол или стену, а от фатального сочетания принимаемого им после операции лекарства с огромной дозой алкоголя. Суд оправдал Караваева.Наметилась опасная тенденция замены следственных экспериментов на экспертные
И вдруг спустя больше 10 лет несколько экспертов решили провести особый “экспертный эксперимент” для доказательства обратного. И этот случай показывает важность такого понятия, как “следственный эксперимент”. Классический следственный эксперимент был проведен в фильме “Берегись автомобиля” с металлическим гаражом, из которого Деточкин украл “Волгу”. Любой юрист знает: следственный эксперимент – важнейший элемент многих уголовных процессов. Действительно, как иначе проверить показания очевидцев о случившемся или версию самого следователя? Только путем воспроизведения имевших место действий подозреваемого, а также обстановки и обстоятельств события. При этом проверяются возможности восприятия свидетелями каких-либо фактов, восстанавливается последовательность событий. Например, обычный предмет эксперимента: мог ли свидетель видеть случившееся со своего места?
Пожалуй, самые распространенные – это следственные эксперименты по делам о ДТП. Есть общепринятая методика профессора В. Иларинова, которая уже более полувека позволяет определить, имел ли водитель техническую возможность предотвратить наезд на пешехода, столкновение с другим автомобилем или с каким-либо другим препятствием. Эта методика требует проведения следственного эксперимента, но он, к сожалению, страдает огромным субъективным компонентом. Результат зависит от выбора статистов-наблюдателей, их добросовестности и даже от их способности правильно выполнить задание следователя.
И вот появляется возможность проводить более точные видеотехнические экспертизы по записям видеорегистраторов автомобилей. В большинстве случаев следствие и суды принимают видеозаписи в качестве доказательства. Но сторона обвинения по возможности пытается уйти от их экспертной оценки. Основание: объектив видеокамеры отличается по своим характеристикам от глаза человека. Объектив и видит шире, и не ослепляется светом фар встречных автомобилей, и в темноте, как кошка… А у человека, чем выше скорость, тем уже угол зрения, в котором водитель способен распознать препятствие, чем темнее, тем дольше процесс распознавания, а видеозапись эксперт рассматривает без ограничения времени.
Однако если даже по видеозаписи водителя надо оправдывать, то никакой следственный эксперимент со статистами этого факта опровергнуть не в состоянии, так как он заведомо менее точен. Тем не менее только из-за различий объектива и глаза потерпевшие в Московском областном суде пытаются отменить уже второй подряд оправдательный приговор водителю Н. Панариной. По ее делу спор о преимуществах документальной видеозаписи против традиционного следственного эксперимента идет пятый год.
В последние годы наметилась очень опасная тенденция замены настоящих следственных экспериментов так называемыми “экспертными экспериментами”, открывающими много возможностей как для обвинительного уклона, так и для коррупции. В том же деле о смерти Машкова, единственный эксперт, видевший тело, – патологоанатом из Боткинской больницы, уверен, что ничего криминального в этой смерти не было. Если любой следственный эксперимент проводится с понятыми, очевидцами, то он защищен всеми гарантиями уголовного процесса. А вот “экспертные эксперименты” происходят в тиши научных лабораторий.
Другое дело, когда эксперт фактически подменяет собственным “экспертным экспериментом” следственный эксперимент. В этом случае эксперт производит не “экспертный эксперимент”, а запрещенные уголовно-процессуальным законом действия по самостоятельному сбору исходных данных для своей же экспертизы. Например, обвинение было предъявлено шоферу только на основании “экспертного эксперимента” врачей, которые без следователя и понятых, но с привлечением статиста в своем кабинете “установили” механизм причинения вреда, якобы исключивший получение травмы при падении. Врачи без следователя и понятых “уронили” статиста не известного роста и веса. Экспертизы, содержащие “экспертные эксперименты”, которые по своей сути могли бы быть произведены следователями с участием специалистов, должны раз за разом, как и поступил Савеловский суд, признаваться недопустимыми доказательствами. Иначе следственные эксперименты могут уйти в историю.
Наш Telegram
